Белое, хирургически чистое пространство. По стенам — будто и не картины, а редкие и точные штрихи. Оттиск подошвы на снегу, насечки фонарных столбов в пустом поле, разбегающиеся в стороны ветви дерева… Безмолвие нарушает детский голос, гулко разбивающийся о стены: «Мам, можно я мультик включу?» Варвара наклоняется к дочери, прикладывает палец к губам и улыбается: «Только без звуков». Без звуков — пожалуй, это и есть ключ к пониманию творчества Варвары Штерн и ее фотовыставки «Тишина», открывшейся в галерее современного искусства им. Виктора Бронштейна.
Иллюзия обмана
Она сжимает реальность до минимума, чтобы открыть в ней прекрасное. Фотограф Варвара Штерн, снимающая в жанре минимализма, специально лишает свои работы цвета, в результате реальность становится выпуклой, графичной и контрастной. Монохром запутывает зрителя, стирая грань между закатом и рассветом, Аравийским морем и Байкалом, водной гладью и небом, пустыней и заснеженной долиной.
— Монголия? — вглядываюсь в дерево, колоритно раскинувшееся в складках песка.
— Максимовщина, — улыбается фотограф.
Изначально этот снимок назывался «В тылу снегов». Но когда Варвара поняла, что зрители принимают сугробы за дюны, то ради интриги опустила вторую часть названия. Кстати, это самая титулованная и знаменитая фотография автора: работа публиковалась в международном журнале «Черно-белый минимализм», участвовала в выставке в Стамбуле и получила первое место на областном конкурсе Иркутского фотографического общества.
— Когда я вижу кадр, я сразу включаю в голове режим «монохром». За 11 лет практики я научилась видеть все цвета в градациях серого и могу с точностью предугадать результат. В монохром я перевожу все фотографии — за редким исключением. И вот одно из них, — показывает снимок припорошенной снегом детской площадки. — Здесь не так много графики, но важен цвет. В данном случае цвет — это дети.
Аскетизм в творчестве и жизни
— Самое интересное, что когда-то я работала за стенкой этой галереи — бухгалтером в «Сибатоме». Работала и не задумывалась о творчестве, — вспоминает автор. — Скажи мне тогда кто-нибудь, что в 2020 году здесь откроется моя персональная фотовыставка, я бы посмеялась.
Камеру в руки Варвара впервые взяла примерно в 26 лет. К этому времени она уже успела получить два высших образования, поработать медсестрой и бухгалтером, разочароваться в обеих профессиях, родить ребенка и задать себе главный вопрос: «А чем я действительно хочу заниматься в этой жизни?» Ответ пришел сам собой: «Фотографией».
В жанре минимализма Варвара Штерн начала снимать неслучайно. Аскетизм в целом присущ ее жизни.
— Меня очень отвлекают лишние предметы, поэтому я стараюсь максимально освободить рабочее место. Возможно, это отголоски работы фельдшером: ведь там принято завершить манипуляцию и сразу очистить рабочее пространство, — рассуждает фотохудожник. — Чтобы разогнать творческий процесс, иногда прибегаю к некоторым лишениям и, так сказать, самоистязаниям. В прошлом году у меня была такая практика: 10 дней я ничего не ела и спала по два часа в сутки. Это были невероятные ощущения, энергия через край! Я поймала то самое ощущение, которое называют «сон наяву», когда видишь и чувствуешь пространство по-иному.
Варвара объясняет: когда отказываешься от цвета, на первый план выходит композиция. И чтобы нарушать ее законы, нужно сначала их досконально изучить. В самом начале творческого пути фотохудожница тренировалась следующим образом: брала интересные снимки и старалась найти такую же композицию в окружающем мире. Сейчас это происходит уже автоматически.
— Важно научиться чувствовать границы кадра. Когда у меня с собой нет камеры, я просто складываю пальцы прямоугольником: вот он, кадр. Так я отсекаю все лишнее, — делится секретом автор. — Но увидеть композицию мало. Нужно дождаться исключительного момента: погода, свет, туман. На моих работах много пейзажей Максимовщины, поскольку я там живу, но поверьте: иногда нужно проехать мимо линии электропередач сотни раз, чтобы в какой-то момент они стали вдохновением и попросились в кадр.
«Светланы больше нет»
Порой Штерн и не гонится за удачным кадром — она его придумывает сама. Чтобы добиться желаемого результата, может «расчистить» снимок, дорисовать его, а иногда и создать с нуля. Потому и называет себя фотохудожником.
— Когда я вижу кадр в пространстве, я сразу представляю, что из него предстоит убрать: травинки, провода, мусор, ненужные объекты. Ведь художник, садясь за картину, не изображает на холсте лишнее. Так и я убираю с фотографии все ненужное, и когда остается минимум — кадр начинает мне нравиться, — признается Варвара. — Я не ксерокс, я не копирую реальность — я ее рисую.
Когда в голове рождается очередной кадр, Варвара Штерн выходит на фотоохоту. Изящно склоненную ветвь для «Меланхолии» пришлось искать несколько дней, подходящая нашлась в поселке Мамоны. А кадр «Легенда» и вовсе склеен из разных фрагментов:
— Такого пейзажа в реальности не существует: деревья я снимала отдельно, затем нарисовала небо, сама оставила следы на снегу, все соединила. Глядя на получившийся снимок, каждый создает свою легенду. Для меня она такова: «Я пришла из горизонта, я выхожу к вам, зритель».
Фотохудожница придумывает не только кадры — в какой-то степени она придумала саму себя. До 2018 года никакой Варвары Штерн в творческом пространстве не существовало…
— Как-то раз я смотрела документальный фильм про фотографа, и меня зацепила фраза: «Он решил сделать себе имя». Я подумала, что тоже хочу сделать себе имя. Произнесла вслух: «Светлана Житихина. Не пойдет…» Стала перебирать в голове варианты, и через 15 минут родилась Варвара Штерн.
Светлана официально сменила фамилию, имя и отчество. Бумажная волокита отняла у фотографа почти полгода. Но оно того стоило: появился бренд «Варвара Штерн» — звучный и запоминающийся.
— Когда я позвонила и сообщила маме, она была в шоке. Мимо проходил брат, она ему так и выпалила: «Василий, Светланы больше нет», — со смехом вспоминает собеседница. — Родные до сих пор зовут меня Светланой. На Варвару я не всегда откликаюсь, зато охотно реагирую на «Штерн», что в переводе означает «Звезда».
Фото Валентина Карпова
