Искусствоведы Иркутского художественного музея провели диагностику иконы Казанской Божией Матери в областном гериатрическом центре. С помощью рентгена они решили посмотреть, есть ли под живописью советского художника Константина Померанцева более ранний лик XVIII века. Если это так, то, возможно, это потерянная чудотворная икона.
— В 2000 году этой иконой заинтересовалась Тамара Крючкова — председатель общества «Икона» в Иркутске, — рассказала заведующая реставрационной мастерской Иркутского художественного музея Светлана Тютикова. — А в 2002 году лик осматривала старший научный сотрудник сектора древнерусского искусства в музее имени Андрея Рублева Наталья Чугреева, которая подтвердила, что она была выносной, ведь в ней обнаружили отверстия от гвоздей, где крепились кожаные ремни. В иконе расчистили пять «окошечек», и в каждом обнаружили раннюю живопись — более тонкое и деликатное письмо, которое сильно отличается от пастозной манеры Константина Померанцева. Эту работу выполнял известный реставратор и иконописец Сергей Фролов, который в те годы расписывал Богоявленский собор. Тогда было высказано пожелание продолжить исследование иконы. Однако намерение отложили на долгое время.
Что хотели обнаружить искусствоведы? Дело в том, что в Богоявленском соборе хранился один из списков (копий) чудотворной иконы Божией Матери, который был явлен в конце XVI века в Казани. Затем икону перенесли в Казанский кафедральный собор. Первое упоминание об этом образе возникло в 1722 году во время следования святителя Иннокентия Кульчинского в Китай через Иркутск.
Как она попала в наш город, до сих пор остается загадкой. Известно, что риза, в которую одет образ, была выполнена московскими ювелирами. До революции икону возили по всей епархии. Для нее даже была сделана специальная карета. Последнее упоминание о ней встречается в 1928 году. Тогда правление общины при Богоявленском и Казанском кафедральных соборах обратилось в Иркутский административный отдел с просьбой разрешить крестный ход по округу с иконой, но советская власть запретила это делать. Предположительно именно этот образ потом хранился в антирелигиозном музее в здании Крестовоздвиженки и позже был передан в художественный музей. С помощью рентгена специалисты и решили выяснить, та ли это икона, и просветили ее в местах, где изображен лик Богородицы и Иисуса Христа.
— Рентген показал, что под краской что-то есть, причем насколько удалось рассмотреть, это небольшие островки авторской живописи по периметру и в центре иконы, — пояснила Светлана Тютикова. — Даже вроде прочитывается кракелюр красочного слоя, но по этим остаткам можно видеть, что на иконе царапины. То ли это было сделано, чтобы грунт хорошо лег, то ли травмы были на иконе изначально. Рентген показал нам, что это действительно была выносная икона, ведь в отверстиях, где были гвоздики от креплений, до сих пор осталась ржавчина. Сказать что-то более определенное пока сложно.
Неизвестно также, почему Константин Померанцев, который в 1920—1925 годах работал хранителем художественно-исторического отделения Иркутского музея, не только писал поверх старинной иконы, но и поставил там свою подпись.
— Не думаю, что мастер сделал это, чтобы навредить иконе, ведь это был культурный и образованный человек, — пояснила Светлана Тютикова. — Думаю, он не стал бы записывать икону, если бы на ней сохранилось хотя бы 30% лика Богородицы. Очевидно, образ был в плохом состоянии.
Сказать что-то более определенное можно будет только после того, как снимки увидят столичные реставраторы. Однако сотрудники музея собираются обратиться к иркутским криминалистам и просветить икону на инфракрасном оборудовании.
Фото Сергея Игнатенко
