Всего несколько секунд могут перевернуть жизнь целой семьи, если за эти секунды происходит беда с ребенком. С заплаканными родителями врачи отделения токсикологии Ивано-Матренинской детской клинической больницы встречаются ежедневно: именно сюда привозят детей, отравившихся самыми разными химическими веществами — от лекарств и алкоголя до щелочей. Одной из самых маленьких пациенток отделения стала полуторагодовалая Катя из Нижнеудинска — ребенок отхлебнул уксусной кислоты прямо из бутылки.
В статистике несчастных случаев среди детей отравления занимают четвертое место, уступая лишь травме, ожогам и утоплениям, а смертельные случаи превышают общее число погибших от детских инфекций. С ожогами пищевода, желудка и отравлениями ядами прижигающего действия в отделение токсикологии Ивано-Матренинской детской клинической больницы ежегодно поступают от 100 до 150 детей! Причем эта категория пациентов находится на втором месте по частоте случаев, лидирующие позиции занимают медикаментозные отравления.
Маленькую Катю с мамой 3 апреля из Нижнеудинска доставила санитарная авиация. Поводом к экстренной госпитализации стало отравление 70-процентной уксусной кислотой.
— Уксусная кислота не только обжигает верхние дыхательные пути, ротовую полость, пищевод и желудок, но и очень токсично действует на весь организм: вызывает ожоговую болезнь, изменения со стороны печени, почек, поджелудочной железы, — объясняет заведующая отделением токсикологии Ивано-Матренинской детской клинической больницы, врач-токсиколог Анастасия Немцева. — Дело в том, что под воздействием уксусной кислоты разрушаются эритроциты, они превращаются в мелкие осколки, которые забивают почки — развивается острая почечная недостаточность. Проходя через печень (через нее происходит очищение организма), кислота вызывает развитие острого токсического гепатита. Дети с таким отравлением обязательно должны проходить лечение в нашем стационаре. У этой маленькой пациентки возникла опасность развития сужения пищевода, и для предотвращения этого осложнения мы совместно с хирургами приняли решение поставить Кате гастростому (искусственное отверстие, которое соединяет переднюю брюшную стенку и желудок. — Прим. ред.) и проводить бужирование (восстановление просвета пищевода посредством введения специального устройства. — Прим. ред.).
За день до этого, 2 апреля, Катя с мамой приехали в гости к бабушке, привезли мясо. И бабушка начала размораживать холодильник.
— Внизу, в открытой дверке холодильника, за бутылкой масла у нее стоял уксус, — вспоминает Ольга, мама девочки. — Хорошо, что его мало было совсем, на донышке. Я пошла на кухню мыть бутылочку для смеси, Катя за мной побежала. Все произошло за какие-то секунды: отвернулась налить кипятка, поворачиваюсь, а она уже глотнула и выплевывает этот уксус. Крикнула: «Катя, нельзя!» Она бутылку бросила и как заплачет. Меня затрясло так, что я дочку на руки взять не могла, руки ходуном ходили. Позвала маму, мы попытались промыть ей рот водой…
Три года назад Ольга похоронила старшего сына. И вновь ситуация, опасная для жизни ее ребенка. Бабушка вызвала скорую, врачи приехали через 15 минут. Катю с мамой доставили в детское отделение.
— Дочку забрали в реанимацию, с ней занимались доктора, а я с половины шестого до восьми вечера рыдала под дверью, — говорит Ольга. — Приехала инспекция по делам несовершеннолетних, я даже на их вопросы ответить не могла. Врач отправила меня домой за документами и вещами, сообщила, что утром отправят нас санитарной авиацией в Иркутск. Как вернулась, меня пустили к дочке — она лежала вся в проводах, под кислородом. Смотреть на нее было очень страшно.
Когда за Катей прибыла санавиация, Ольга испытала еще один стресс: этот полет стал первым в ее жизни.
В отделении токсикологии девочку осмотрели, провели все необходимые исследования, поставили капельницы. Первые дни Ольга не могла спать и, лишь услышав от врачей, что ее дочка будет жить, немного успокоилась.
Уже через три дня Катя начала сама есть: сначала совсем по чуть-чуть, потом порции начали понемногу увеличивать.
— Через неделю врачи сказали, что пищевод заживает, но при этом сужается, — добавляет Ольга. — Кате поставили гастростому для подстраховки, мы ею так ни разу и не пользовались. Три дня она провела в реанимации.
— Сужение формируется за счет того, что на месте ожога образуется соединительная ткань, это происходит в среднем через месяц, — поясняет Анастасия Немцева. — Соединительная ткань не эластичная, как ткань пищевода, а грубая, и когда она сформировалась, начинает потихоньку сужать пищевод. Бужирование — это насильственное раздирание соединительной ткани. Но это лучше, когда обожженную часть пищевода заменяют кусочком кишечника. После такой операции ребенок может остаться инвалидом, а когда есть хотя бы малейший шанс сохранить пищевод, мы прилагаем к этому все усилия — тогда у пациента больше вероятность полного выздоровления. Сейчас у Кати хорошая положительная динамика, по анализам все нормализовалось.
В отделении токсикологии Катя с мамой лечились полтора месяца. После этого им дали неделю отдыха — съездить домой. Сейчас они вернулись в Ивано-Матренинскую больницу — уже в отделение хирургии, чтобы продолжать бужирование.
— Врачам спасибо огромное — спасли мне ребенка, — благодарит Ольга. — Мы съездили домой, повидали родных. Сын без нас третий класс окончил. Доктора сказали, что нам теперь нужно в течение полугода или даже года сюда ездить на бужирование. Будем ездить — я все сделаю для того, чтобы Катя была здорова.
Ольга Игошева
Фото автора
Первый месяц в больнице полуторагодовалая Катя совсем не улыбалась. Врачи спрашивали маму Ольгу: «Она у вас всегда такая серьезная?» И вот недавно малышка начала дарить свою улыбку не только маме, но и всем сотрудникам отделения Ивано-Матренинской больницы. А еще Катя все время приносит маме свои ботинки и лепечет на своем языке — просит пойти гулять
