В детстве он хотел стать космонавтом или президентом. Но повзрослев, увлекся театром. Окончив школу, поехал из родной Чуны в Иркутск, где волей судьбы именно в этом — 2010 году Театральный институт имени Бориса Щукина набирал на учебу талантливых ребят. Став студентом знаменитой московской «Щуки», начал работать в Иркутском драматическом театре. В его послужном списке сегодня более 30 ролей. На сцене Иркутской драмы его можно увидеть в образах Меркуцио из «Ромео и Джульетты», студента Колесова — в вампиловском «Прощании в июне», Перчика — в «Поминальной молитве», князя Звездича — в «Маскараде», Евгения Базарова — в «Детях»…
— Меркуцио, Базаров, Черный клоун в «Смертельном номере», Васенька в «Старшем сыне»… Такие разные по возрасту, характеру, темпераменту люди. Сложно определить ваше амплуа.
— Мне очень нравится, что у меня есть возможность экспериментировать. Сегодня я играю 16-летнего романтического подростка в «Старшем сыне», а завтра — мистического Черного клоуна, по сути, демона, который весь спектакль разговаривает гроулингом (от английского growling — рычание, прием экстремального вокала, суть которого заключается в звукоизвлечении за счет резонирующей гортани. — Прим. ред.), кривляется, время от времени делает сальто. Диаметрально противоположные образы! И это очень здорово, когда ты не застреваешь в чем-то одном. Но если говорить о каких-то предпочтениях, то воплощать сценических злодеев заманчивее. Я бы, например, очень хотел сыграть Дориана Грея. Внешне молодой человек на самом деле в душе глубокий старик. Невероятно интересно примерить на себя этот образ.
— Пластическая хирургия сегодня сделала историю Дориана Грея вполне реалистичной, что, несомненно, придает ей новое звучание. Не так давно театр представил спектакль режиссера Андрея Шляпина «Дети», где вы сыграли главную роль. Грубый, прямолинейный Базаров, каким его создал Тургенев, по фактуре, мне кажется, не совсем сочетается с вашим образом.
— Совершенно неожиданным для меня было решение режиссера на распределении ролей, что я — Базаров. Я считал, что вообще не похож на него. Но когда мы с Андреем Станиславовичем начали работать над этим образом, я в Базарова просто влюбился. Его грубость вполне объяснима. Он вырос среди вояк, вместе с родителями мотался по гарнизонам, и это сформировало его прямолинейный, бесхитростный характер. Но по природе он добрый, светлый. И то, что он умер, закономерный исход. Мир, который Евгений выстраивал до встречи с Анной Одинцовой, рухнул, его воззрения, принципы, отношения потеряли смысл. И в спектакле это очень хорошо чувствуется. Когда я-Базаров в спектакле умираю, мне непостижимым образом становится спокойно и легко.
Когда играл в «Идиоте» самоубийцу Ипполита, после спектакля был абсолютно без сил. Его ставил Геннадий Шапошников в 2014 году. И он тогда меня спросил, кого бы я хотел сыграть. Я ответил: «Ипполита». Он удивился, говорит: «Я вообще его брать не планировал, но давай попробуем». Мы очень плотно работали, и я сделал монолог на 40 минут, по сути, моноспектакль. В итоге мы сократили сцену до 12 минут. И она доводила меня буквально до нервного истощения. С Базаровым совсем другая история. Когда мой герой умирает, я вместе с ним словно очищаюсь. Получаю кайф от этой работы, от того обмена энергиями, который происходит со зрительным залом.
— Зритель в театре — очень важный персонаж? Вы его видите, ощущаете во время спектаклей?
— Есть спектакли, где вся работа актера нацелена на общение с залом. Например, в «Идиоте» только с залом и общаюсь. Выхожу на аван-сцену и в течение 12 минут один произношу монолог самоубийцы. Есть только я и зритель. Это очень интересный актерский опыт. Я старался буквально каждый взгляд выцепить. Помню, на одном из спектаклей в зале сидел батюшка в рясе с крестом. И я бессознательно начал с ним разговаривать. Когда его увидел, не мог от него глаз отвести, и мне хотелось именно с ним этот диалог продолжить. Зритель, его реакция, глаза, эмоция очень много значат для театрального артиста. Я сам, когда студентом был, много раз смотрел «Последний срок», «Старшего сына», «Очень простую историю». Обожаю эти спектакли. Сейчас, кстати, играю в «Старшем сыне» и «Очень простой истории». И в «Последнем сроке» хотел бы сыграть.
— Есть актеры, которые преданы театру, есть те, кто специализируется на работе в кино. Вы, насколько я понимаю, более тяготеете к театральной сцене?
— Театр и кино для актера — это два очень разных способа существования. Но к кино я отношусь с интересом. У меня даже есть две работы в короткометражных кинолентах. Фильм «Еще успеем» режиссера Лидии Филипповой сейчас ездит по фестивалям. И мне недавно сказали, что его афишу можно найти на «Кинопоиске». Второй с рабочим названием «Предмет обожания» Алексея Баратова — на продакшене и должен появиться в Сети после Нового года. У кино своя специфика, и желание погрузиться в нее определенно есть.
— Но тем не менее стипендию правительства России вы получили как театральный актер. Это можно расценивать как признание вашего вклада в театральное искусство?
— Эта стипендия предоставляется правительством России актерам, которым нет 35 лет, работающим в региональных театрах. Я к этому событию отнесся довольно спокойно. Формально выходит, что получил ее за то, что остался в Иркутске. Но когда меня начали поздравлять и коллеги, и зрители, и очень много добрых слов написали в комментариях совершенно незнакомые люди, я это расценил как признание моего труда. Искренне был рад такой реакции. Надеюсь, что неплохо делаю свое дело и что людям это действительно нравится. Примечательно, что эта награда появилась в такой плодотворный творческий период моей жизни, сразу после премьеры спектакля «Дети».
— Вы окончили московский вуз и наверняка имели возможность перебраться в столицу, чтобы попробовать там сделать карьеру.
— В столице можно было попробовать себя в кино, но я не настолько сильно горю желанием, чтобы оставить ради этого родной театр. Иркутский драматический очень радует своей атмосферой, здесь любимый коллектив и зритель, которого мы всегда ждем.
Нина Воронина
Фото предоставлены Иркутским драматическим театром
Создавать образ Черного клоуна в спектакле «Смертельный номер» было, по признанию актера, очень интересно. Такие герои дают безграничный простор для фантазии. Мистический демон Николая Стрельченко разговаривает гроулингом и время от времени делает сальто
Самоубийца Ипполит в «Идиоте» Геннадия Шапошникова произносит со сцены 12-минутный монолог. По словам актера Николая Стрельченко, это был очень сложный, но чрезвычайно интересный актерский опыт
Евгений Базаров, созданный актером в сотрудничестве с режиссером Андреем Шляпиным, фигура светлая и трагическая. Мир главного героя спектакля «Дети» рушится под воздействием любовной страсти к аристократке Одинцовой. Смерть Базарова, по мнению исполнителя, закономерный исход, который приносит его бунтарской натуре спокойствие и умиротворение
