Эксклюзивное интервью с первым космонавтом из Иркутской области
Космонавт из первого «гагаринского» набора, дважды Герой Советского Союза, наш земляк и почетный гражданин города Иркутска Борис Волынов сделал нам приятный сюрприз. Космонавт откликнулся на просьбу доктора физико-математических наук, профессора, директора астрономической обсерватории ИГУ, члена Федерации космонавтики РФ Сергея Язева и рассказал иркутянам о событиях 12 апреля 1961 года и собственных полетах.
О первом отряде космонавтов СССР и первой трагедии
— В 1960 году, 7 марта, группа летчиков-истребителей, отобранных из многих воинских частей ВВС по всей стране, прибыла в Подмосковье, на «Динамо», в небольшой домик. Потом эту группу назовут первым отрядом космонавтов, но это случится гораздо позже.
…Тогда мы познакомились с Сергеем Павловичем Королевым. Он нас собрал, каждый вставал и рассказывал о себе: быстро, аккуратненько. Он тоже пояснил нам — чем занят, какое у него конструкторское бюро. Рассказал о том, что они уже запустили первые в мире искусственные спутники Земли, и этим было все сказано!
Королев объяснил, что нам предстояло делать. Мы, конечно, ахнули, потому что нашего уровня не хватало. Началась активная подготовка.
Нужно было научиться квалифицированно прыгать с парашютом. За месяц — 35 прыжков, представляете, что это такое? Это, конечно, было связано с немалым риском. У всех разбитые коленки, синяки да шишки, но прыгать научились.
После этого всем дали два дня отдохнуть, прийти в себя. А меня сразу «засунули» в сурдокамеру. И я сидел десять суток в одиночке — это, прямо скажем, было сложно.
Перед полетом Юрия Гагарина у нас погиб один из наших ребят, самый молодой, — Валя Бондаренко. Именно в этой же сурдокамере. Я там был, все видел, участвовал в расследовании…
Комментарий С. Язева: Сурдокамера — изолированное помещение, в котором космонавт-испытатель находился в одиночестве десять суток. Если вдруг в космосе не сработал бы тормозной двигатель, то корабль остался бы на орбите примерно на десять суток — до тех пор, пока из-за торможения в верхних слоях атмосферы не начал бы падать, и космонавт должен быть готов к такому повороту событий. В сурдокамере погиб Валентин Бондаренко — ватка со спиртом попала на открытую спираль электроплитки, и в запертой камере вспыхнул пожар…
О полете Юрия Гагарина
Отобрали вначале группу в шесть человек, которая начала готовиться к первому запуску. Перед полетом Юрия я прыгал в том же самом снаряжении, с той же самой парашютной системой, в точно в таком же скафандре. Общий вес у меня был 182 килограмма — а приземляться надо было на те же самые ножки (смеется)…
С. Язев: Особый упор на парашютную подготовку делался в связи с тем, что на кораблях еще не было двигателей мягкой посадки. Космонавт катапультировался из кабины корабля на высоте семь километров и приземлялся на собственном парашюте на ноги.
А группа из шести человек, которую упоминает Борис Валентинович, — это Юрий Гагарин, Герман Титов, Андриян Николаев, Павел Попович, Валерий Быковский и Григорий Нелюбов. Кроме Нелюбова, все они выполнили космические полеты — некоторые по два и даже три раза.
…Когда перед самым полетом Юрия была назначена дата пуска (а все было секретно), мы небольшой группой, человек пять-шесть, прилетели в Хабаровск. Там был очень хороший радиоцентр, с мощными передатчиками. И во время полета Юрия проекция его орбиты проходила прямо через нас. Он должен был пролететь буквально над нами! Он вышел на связь и все нам быстренько рассказал, но кое-что мы никак не могли понять. Перезапускали магнитофон, слушали по частям, но не разобрали. А сказал он вот что: «Вхожу в тень Земли!» Ну, кто тогда мог сообразить, о чем он говорит?..
…Когда Юра сел, нам сразу сообщили, что все в порядке. Мы вышли на улицу. Представляете: никто же ничего не знал, все было секретно, город жил обычной жизнью. А тут вдруг объявили, что впервые человек в космосе! Юрий Гагарин! Наш, советский человек! На корабле «Восток»! Никто официально не организовывал никаких праздников, но весь город ликовал! Это было у-ди-ви-тель-но!
Вы знаете, я такое видел своими глазами только однажды, еще мальчишкой. Девятого мая, в День Победы.
О своей «мягкой» посадке
— В отряде я прослужил тридцать лет. Много раз готовился к полету. После Гагарина в том же году в августе слетал Герман Титов. Тогда мы впервые столкнулись с мощными явлениями — у Германа оказалось очень сильное расстройство вестибулярного аппарата. Он прилетел и все нам рассказал… Ученые придумали специальные тренировки, чтобы невесомость переносилась легче.
Я дублировал своих товарищей в 1962 году, а в 1963-м был уже основным дублером у Быковского. Но полетел в шестьдесят девятом. И тогда мы впервые в мире состыковались с Владимиром Шаталовым. Со ста метров, вручную! Это было, хм… непросто! Сделали все, что нужно. Два человека оделись у меня в скафандры, вышли в открытый космос и перешли в корабль под управлением Шаталова, отстыковались и сели, а я еще сутки летал.
С. Язев: Речь о первой в мире стыковке двух кораблей с переходом Евгения Хрунова и Алексея Елисеева через открытый космос из корабля «Союз-5» (Бориса Волынова) в корабль «Союз-4» (Владимира Шаталова). Смысл эксперимента заключался в отработке аналогичной операции для лунной программы. Предполагалось, что в будущем точно так же советский космонавт будет перебираться из корабля «Союз» в лунный посадочный корабль. Этому не суждено было случиться.
Я пошел на посадку — и авария. Космический корабль не захотел разделяться на отсеки, как полагается. Я начал кувыркаться. На высоте девяноста километров корабль начал греться. И приборно-агрегатный отсек, где находится топливо, двигатели и все прочее, разогрелся. А когда горючее разогревается, вы понимаете, что бывает? Взрыв!.. Меня отбросило, я кувырком дальше летел.
Ну, закончилось все более или менее благополучно. Парашютная схема сработала, парашют раскрылся, но стропы начали закручиваться — спускаемый аппарат весил три тонны, а это большая раскрученная масса. Купол начинал складываться, потом снова раскрываться, потом снова складываться. Стропы закручивались то в одну сторону, то в другую…
Я приземлился с недолетом 600 километров, температура -38 °С, а я был одет вот так примерно (показывает на себе пиджак с двумя звездами Героя Советского Союза). Никто меня там не ждал. Шестьсот километров от заданного района приземления, казахские степи, вокруг никого…
Через несколько дней, когда я оказался в госпитале Бурденко, мне сказали: перелом корней зубов верхней челюсти, полностью… Такой удар был. «Мягко» сели. Ну, везде в прессе было сказано — «мягко». Значит, все в порядке (улыбается).
С. Язев: Борис Валентинович едва не погиб несколько раз в этом непростом полете. Когда вовремя не отделился приборно-агрегатный отсек, центровка корабля была нарушена. Корабль падал люком вперед. На нем, естественно, не было теплозащитного экрана и специального покрытия, как на днище. Набегающий поток воздуха нагревал люк, космонавт чувствовал запах горелой резины — еще секунды, прокладка бы прогорела, и раскаленная плазма ворвалась бы в кабину. Кроме того, перегрузки в перевернутом корабле вместо того, чтобы прижимать космонавта к креслу, начали отрывать его, вдавливая в привязные ремни, на которых он висел. Взрыв в приборно-агрегатном отсеке произошел вовремя: отсек оторвался от спускаемого аппарата и аппарат, наконец, развернулся днищем вниз. Но еще предстоял спуск по нештатной траектории на не полностью раскрывшемся парашюте… При этом Борис Волынов на случай своей гибели диктовал на магнитофон, что происходит в кабине, чтобы помочь конструкторам исправить недостатки корабля в будущем… Воистину, космонавтам не зря дают звезды Героев.
О втором секретном полете
— В семидесятом пришла новая группа: Джанибеков, Романенко. Молодые ребята, истребители. Николай Петрович Каманин поручил мне работать с ними. Честно говоря, я административную работу не очень люблю. Вот исследовательская, испытательная работа — это да, тут нужны мозги. Здесь человек не знает, каким будет следующий шаг, что его ждет там — это же исследование!
Потом я слетал еще второй полет, на станции. Представляете, станция — 20 тонн, диаметр — четыре метра, нафарширована аппаратурой полностью. Электроники полно, возможностей много, солнечные батареи большие. Впервые была опробована и применена система стабилизации на силовых гироскопах.
С. Язев: Станция была военная. В прессе ее называли «Салют-5», хотя на самом деле это была станция «Алмаз-3». Она была оснащена мощной фотоаппаратурой с отличной оптикой, через огромные объективы космонавты вели съемку Земли по заданию Министерства обороны СССР.
Расход топлива в этой системе был уникальным. Ее включили, и дальше она все время работала за счет силовых гироскопов — так вот, расход топлива был 150 граммов в сутки! Вот бы нам на автомобиль такое! (смеется)
Много интересного есть сегодня в космонавтике. Но все это началось с полета Юрия Алексеевича Гагарина. Не будем об этом забывать. Пользуясь случаем, разрешите пожелать вам, дорогие мои земляки, всего самого доброго. Я вот немножко коснулся аварии в своем первом полете… И это космическая удача, что остался жив. Вот и вам я желаю космической удачи!
Видеозапись интервью организована и предоставлена пресс-службой Центра подготовки космонавтов им. Ю.А. Гагарина
Расшифровка и комментарии Сергея Язева
Редактор материала Яна Шутова
