В контексте истории Иркутска фамилия декабриста Ивашева звучит редко: Василий Петрович имеет весьма отдаленное отношение к нашему городу, он здесь даже не бывал. Тем не менее Иркутский музей декабристов гордится маленькой коллекцией экспонатов, в которых прослеживается судьба этой семьи. Цепочка из локона, агатовые поделки и бисерный кошелечек — об этих мемориальных предметах расскажем сегодня в рубрике «История одного экспоната».
За умысел – 20 лет ссылки
Артефакты семьи Ивашевых занимают в Доме Волконских небольшую витрину в уголке, посвященном женам декабристов. Под стеклом всего пять экспонатов: агатовая ручка, агатовая пешка, вышитый бисером кошелек-монетница, фрагмент цепочки из пряди волос и оттиск печати Ивашевых. Стоит спросить хоть об одном — и вот уже разматывается клубок удивительных событий и судеб…
Во время декабрьских событий 1825 года Василия Ивашева, ротмистра кавалергардского полка, в Петербурге не было — он гостил у родителей в Симбирской губернии. Тем не менее его принадлежность к тайному обществу стала известна, юношу арестовали и вынесли приговор: «Участвовал в умысле на цареубийство согласием и принадлежал к тайному обществу со знанием цели». Осужден на 20 лет ссылки.
Первой каторжной остановкой для Ивашева стал Читинский острог, куда его направили с другими декабристами (всего 71 человек). Через три года всех их этапировали в Петровский завод: политзаключенные добирались до него пешком полтора месяца. Для дворянина такие испытания оказались слишком мучительными, и в голову Ивашева стали закрадываться опасные мысли.
«Ивашев, как я замечал, никак не мог привыкнуть к своему настоящему положению и видимо тяготился им. <…> Раз как-то на работе Муханов отвел меня в сторону, сказал мне, что Ивашев готовится сделать большую глупость, которая может стоить ему жизни <…>. Тут он мне объявил, что он вздумал бежать, и сообщил все, что знал о том, — писал декабрист Николай Басаргин в своих воспоминаниях. — Выслушав Муханова, я сейчас после работы отправился к Ивашеву, сказал ему, что мне известно его намерение <…>. На все мои убеждения, на все доводы о неосновательности его предприятия и об опасности, ему угрожающей, он отвечал одно и то же, что уже решился, что далее оставаться в каземате он не в состоянии, что лучше умереть, чем жить таким образом. <…> Наконец, Ивашев дал мне слово подождать неделю».
К счастью, планам Василия Петровича не суждено было сбыться: побегу помешала гостья.
Любовь спасает…
Среди 11 жен и невест декабристов, последовавших в Сибирь, были две француженки: это Полина Гебль, возлюбленная Ивана Анненкова, и Камилла Ле Дантю, будущая жена Василия Ивашева. Она приехала к нему в Петровский завод в 1831 году. Так это событие описала в своих дневниках Мария Волконская:
«Наш дамский кружок увеличился с приездом Камиллы Ле Дантю, помолвленной за Ивашева; она была дочь гувернантки, жившей в их доме; жених знал ее еще в отроческом возрасте. Это было прелестное создание во всех отношениях, и жениться на ней было большим счастьем для Ивашева».
По поводу происхождения невесты Мария Николаевна оказалась абсолютна права — Камилла была дочерью гувернантки, работавшей в доме Ивашевых. Интересно другое: до ссылки между ними не было (да и не могло быть) серьезных романтических отношений.
— В имении Ивашевых Камилла впервые увидела Василия, блестящего кавалергардского офицера. По всей вероятности, между ними проскользнула искра, но огромная разница в социальном положении не позволяла счесть такой союз возможным, — объясняет Любовь Подшивалова, научный сотрудник Иркутского музея декабристов. — После отъезда Ивашева в Сибирь Камилла продолжала общаться с его с родными, была в курсе всех новостей и знала, что Василий находится на грани отчаяния.
И она решилась ехать в далекий край — спасать декабриста любовью. Существует альтернативная версия: мол, родители Ивашева просто подкупили Камиллу, воспользовавшись ее добрым расположением к их сыну и пообещав позаботиться о ее матери. Так или иначе, Ивашевы обеспечили незнатной, небогатой девушке эту поездку, и в 1831 году Камилла благополучно добралась до Петровского завода.
— В XIX веке между близкими людьми существовала традиция срезать локон на память, а затем хранить его в специальном медальоне или же сплетать из волос цепочку. По легенде, когда Камилла отправилась в Сибирь, один из ее братьев взял прядь ее волос и сделал себе такой аксессуар. Надо сказать, что обычно подобные вещи делали на память об умерших. Это еще раз подчеркивает тот факт, что в глазах общества жены декабристов хоронили себя, отправляясь на каторгу, — продолжает Любовь Подшивалова.
Сама Камилла была брюнеткой, но цепочка из ее волос красного цвета. Судя по всему, чтобы она не распустилась и не потерлась, во время плетения добавляли клеящее вещество. Это и придало украшению алый оттенок.
Уже через неделю после прибытия Камиллы к месту ссылки они с Василием сыграли свадьбу в доме Волконских. Подробности раскрыла в своих воспоминаниях Мария Николаевна:
«Свадьба состоялась при менее мрачных обстоятельствах, чем свадьба Анненковой: не было больше кандалов на ногах, жених вошел торжественно со своими шаферами (хотя и в сопровождении солдат без оружия). Я была посаженой матерью молодой четы; все наши дамы проводили их в церковь. Мы пили чай у молодых и на другой день у них обедали».
Семейные реликвии
О том, чем занимались декабристы и их жены на каторге, можно судить по другим мемориальным предметам. Сохранился искусно вышитый бисером кошелек для монет, созданный Камиллой Ле Дантю. Такой мелкий бисер использовался в первой половине XIX века, впоследствии перешли на более крупный. Материал стоил дорого, его выписывали из Италии и Чехии, поэтому бисероплетением занимались зажиточные дамы.
— Кошелек сделан в технике вязания крючком. Бисер нанизывался на нитку и затем ложился рисунком на полотно, — рассказывает Екатерина Шафранская, научный сотрудник Иркутского музея декабристов. — Кошелек-кувшин служил для мелочи, через горлышко могла пройти лишь монетка. Предшественниками таких изделий были кошельки-кошки: их прятали во внутренний карман и, поглаживая, проверяли. Отсюда и название.
В свободное от каторжной работы время Василий Ивашев, как и другие декабристы, занимался чтением, живописью, осваивал новые ремесла, вырезал по камню и дереву. Об этом свидетельствуют сохранившиеся пейзажи (они включены в сибирский альбом Екатерины Трубецкой) и изготовленные из агата ручка и пешка (скорее всего, часть шахматного набора).
Изначально Ивашев был осужден на 20 лет каторги. По случаю коронации Николая I срок ему уменьшили на пять лет, затем сократили до десяти. В 1835 году Ивашевы перебрались на поселение в Туринск, что в Тобольской губернии. Там они счастливо прожили 8 лет, воспитывали трех детей. Но во время родов четвертого Камилла Петровна скончалась. Ивашев сильно переживал утрату и умер спустя год, в тот же самый день. Для всех ссыльных декабристов это стало трагедией.
«…Наскоро скажу вам, как случилось горестное событие 27 декабря, — писал Иван Пущин 17 января 1841 года Якушкину из Туринска. — Вечер кончился обыкновенным порядком. Ивашев был спокоен, распорядился насчет службы в кладбищенской церкви к 30-му числу, велел топить церковь всякий день. Отдавши все приказания по дому, пошел перекрестить своих детей, благословил их в кроватках и отправился наверх спать. Прощаясь с Марьей Петровной (матерью Камиллы Ле Дантю. – Прим. ред.), сказал, что у него болит левый бок, но успокоил ее, говоря, что это ничего не значит. Между тем, пришедши к себе, послал за доктором — и лег в постель. Через полчаса пришел Карл. Тронул его пульс — рука холодная и пульс очень высок. Карл пошел в комнату возле — взять ланцет. Возвращается и видит Ивашева на полу. В минуту его отсутствия Ивашев привстал, спустил с кровати ноги и упал без чувств. Тут был Федор, который вместе с одной женщиной приготовлял бинт для кровопускания. Они не успели его поддержать, так это было мгновенно, пускают кровь — кровь нейдет. Трут, качают — все бесполезно. Ивашев уже не существует…»
Фото Валентина Карпова
СПРАВКА
В Туринске (Свердловская область) сохранился дом, в котором проживали Ивашевы. Деревянный двухэтажный особняк построил сам декабрист по проекту своего отца, военного инженера Петра Никифоровича Ивашева. Ныне в доме расположен Туринский Дом-музей декабристов.
